Хаскимоногатари

[Mighty]

Вообще все эти видео про мытье собак и сушку, мне лично смотреть больно.

А кому нет!
При этом иногда, когда я вижу очень пушистую и очень линяющую собаку, я испытываю нездоровое желание её продуть и вычесать. Какая-то зависимость, может.


Одна собачка очень любила валяться в помоях. Бывает, придёт с работы, ещё переодеться не успела, а уже бах! - и давай валяться в помоях. Потом костюм каждый раз стирать приходилось.
Костюм собачке всегда стирала домработница.
— Погоди-погоди, — кричала возмущённо собачка, — Дай хоть переоденусь сначала!
Но домработница не слушала и каждый раз стирала костюм вместе с собачкой.
Жизнь собачки была очень тяжёлой, но по крайней мере у неё была добработница.

Другая собачка очень любила мячики. Особенно те, что помещались ей в рот. Вообще-то все мячики помещались ей в рот, а те, что не помещались, она уменьшала и помещала.
Собачка никак не могла взять в толк, почему маленькие красные мячики можно есть, большие полосатые тоже можно есть, а средние разных цветов - иногда можно, а иногда нельзя. Поэтому на вcякий случае старалась есть все, чтобы случайно не пропустить съедобные.
Жизнь собачки была полна удивительного и необъяснимого.

Третья собачка очень любила быть полезной. Она находила вещи и продавали их нуждающимся людям почти задаром. У собачки был настоящий талант. Она могла найти вещи в помещении и в густом лесу, на захламлённом чердаке и в чистом поле, в огромной сумке и в маленьком кармане, на витрине магазина и в чьих-то руках.
— У тебя совесть есть? — почему-то часто спрашивали у собачки.
У собачки не было совести. Должно быть, выпала из кармана на улице. Поэтому собачка, прижав нос к земле, ходила и искала, искала, искала.
Совесть была единственным, что ей никак не удавалось найти. Но собачка не сдавалась, ведь все очень просили.
Уж очень эта собачка была ответственная.

[anj-lapochka]

При этом иногда, когда я вижу очень пушистую и очень линяющую собаку, я испытываю нездоровое желание её продуть и вычесать. Какая-то зависимость, может.

О а я думала, что одна такая  как приятно встретить коллегу по диагнозу)

[Mighty]

Однажды мне приснилось, что кто-то не закрыл дверь, и у меня сбежали рыжие собаки. Альфония я позвала, и он вернулся, а Хоро телепортнуло куда-то на остров в форме её головы, и там ей возвели храм.

Я очень часто думаю про этот сон, потому что это кажется абсолютно естественной вещью, которая могла бы произойти с Хоро.

Когда-то я учила собак садиться, пока мы ждём светофор. Мне это было не очень-то нужно (главное, что останавливаются), поэтому я не настаивала и просто кормила собак, если они вдруг садились. Со временем перестала кормить каждый раз и стала давать еду случайным образом.

Теперь Альфоний на светофоре садится всегда, а интеллектуальная элита - только если они видят, что я дала Альфонию за это еду. Хоро при этом, раз уж она села, ещё и требовательно орёт - смотри, я сделала это! Как ты и хотела! А могла бы стоять! Ну что, довольна?! Теперь давай сюда зарплату!

Это не я научила её орать - она так уже делала, когда к нам приехала. Я, наоборот, отучала её так делать. Но у неё такой смешной голос и такой потешный специальный требовательный лай - "воу-воу", - что в конечном итоге иногда я стала это поощрять.

В этом и заключался её план. Хоро знает, куда мне надавить. Она способна извлечь выходу абсолютно из всего, что она делает, включая те мелочи, которые остальные собаки делают бесплатно. Она монетизировала сидение на асфальте. Запрыгивание в ванну. Выход из лифта. Если что-то Хоро до сих пор делает бесплатно, то только потому, что от такого количества еды она лопнет.

Она даже приучила меня платить за то, что я помогаю ей распутаться, когда она "случайно" застревает поводком в корнях деревьев. Хоро прекрасно знает, как распутаться - она первая из собак поняла, как работает поводок. Но покуда у неё нет других срочных дел, она будет стоять, выжидательно смотреть и ждать команды, чтобы получить за команду зарплату.

- Если бы не лапки, она бы уже зарабатывала нам деньги...
- "Нам"?

[Mighty]

Внешний вид домового не определить, ибо домовой есть оборотень: перекидываться он может в зайца, кота, преступника, волка и так далее. От обычия не поминать того, чего боишься, получил множество иносказательных кличек, таких как барабашка, рин, риний, дрын, рон, рынок, ронин или ямб, также драндулет.

На самом же деле домовой беззлобен и у хозяина, что ему полюбился, не вредит, а следит за порядком: сторожит хозяйство, убирает дом, бранит ссорящихся. В доме же, который ему не по нутру, или оставшемся надолго без хозяев, проказничает, гремит, стучит, скребёт стены, сваливает ворохом все, что попадется, а то и раздирает на части.

Любит домовой подшутить: щекотать людей за голую кожу холодным и мокрым, особенно по ночам. Когда потерял вещь, надобно сказать: "Домовой, поиграл, а теперь отдай!". Если домового в доме уважали и задабривали подношениями, то вещь тут же вернётся; если нет, найдётся она много позже совершенно испорченной.

Ночью, а то и в свете дня, домового можно увидеть. Для этого должно закрыть глаза, протянуть пустую руку и сказать ему несколько слов, а когда почувствуешь в руке жёсткую шерсть - почесать, тут он и покажется. Увидеть домового - к удаче и благополучию.

Покидая дом, домовой обыкновенно принимает вид чёрно-белой собаки, похожей на волка, но небольшого роста. Отсюда есть поверье, будто человек, встретивший чёрно-белую кареглазую собаку, непременно будет счастлив, покуда он чешет эту собаку.

[Mighty]

Альфоний спать очень любит.

Как нормальная собака, он спит большую часть дня. Особенно он любит спать на диване, незаметно выпнув всех, кто ему там мешался, растянувшись во всю свою альфониевую длину, свесив лапы, блаженно зажмурившись. На диван собакам можно только по приглашению, поэтому, единожды попав туда, Альфоний упрямо лежит до последнего, даже несмотря на то, что перегревается там быстрее остальных собак.

Но ночной сон - особенный. Ночной сон норному животному Альфонию обязательно нужно провести в тихом, укромном, самом безопасном в мире месте - под диваном. Не счесть, сколько раз диван пытались задвинуть вместе с Альфонием под ним, почему-то его уровень безопасности в рейтинге Альфония от этого не уменьшился.

Вечером Альфоний неприкаянно бродит по квартире, сонный, потерянный, пока кто-нибудь не сподобится разложить диван. Тогда он устало вздыхает, потягивается и с готовностью запихивается в своё гнездо. Понятия не знаю, как он там помещается, хаски - это жидкость.

Без меня, правда, спать Альфонс не может. И хотя я не вползаю к нему в поддиванье, а просто ложусь сверху, если этого не произошло, Альфоний через некоторое время вылезает обратно и продолжает бродить. Если дивана в наличии нет, подойдёт любая другая мебель, на которой я сплю. Что он будет делать, если под мебелью не окажется пространства, или если я буду спать на полу, науке пока не известно.

По утрам Альфоний спит. Хоро ходит и ругает всех за несоблюдение графика - Альфоний спит. Риний замечает, что кто-то шевельнулся под одеялом, и стратегически подставляет туда голову - Альфоний спит. Все встали и даже убрали постель - Альфоний спит. Только когда все перемещаются в коридор и начинают переодеваться в уличную одежду, Альфоний - помятый, растрёпанный, - выползает из поддиванных недр, щурясь от яркого утреннего света, поднимается на негнущихся ногах и пытается осмыслить, который сейчас год, где он и что вообще происходит. На это нужно время; пока Альфоний этого не сделает, он просто продолжает спать с открытыми глазами.

Иногда Альфоний высыпается. Например, после здоровых одиннадцати часов поддиванного сна подряд. Тогда он тут же включается в новый день и с готовностью поддерживает утренние заигрывания Хоро, а то и сам принимается скакать по комнате и орать в радостном предвкушении прогулки.

Но иногда ему очень, очень не хочется вставать. И Альфоний выбирается на волю в самый последний момент, когда другие собаки уже собрали вещи, накрасились, причесались и переоделись в уличное.

Сегодня Альфония подняли вовремя. Но забыли вовремя разбудить. И Альфонс так долго сидел, смотрел куда-то внутрь себя и тупил, что опомнился, только когда все уже были готовы выходить. Внезапно осознав, что ждут только его, Альфоний бросился в прихожую, по дороге подумал, что неплохо бы хлебнуть водички, а то с утра во рту сами понимаете, метнулся было на кухню, но на полпути решил - чисто по-человечески, - что всё равно уже не успеет, лучше купит попить по дороге, или на работе, или когда вернётся, - развернулся, в панике сделав лишний круг, и, на ходу завязывая галстук и застёгивая пуговицы рубашки, побежал за остальными.

Ни одну собаку я не понимаю так, как я понимаю Альфония. Потому что все мы немного Альфоний. Особенно по утрам.

[Mighty]

В детстве Риний мечтал поступать в театральный. Не поступил, потому что так и не получил аттестат о среднем образовании (много работал, было некогда).

Но актёр - это призвание, и такая мелочь, как отсутствие диплома, не способна остановить Риния в его любимом деле.

Вы бы только видели, как Риний, когда бежит за мячиком, делает вид, что случайно разогнался слишком быстро, обгоняет его и, раз уж всё равно так вышло, метит дальние деревья.

Или, не сумев поймать фрисби, ломает комедию, изо всех сил демонстрируя, что и не собирался её ловить, и вообще он не за ней бежал, а по своим собственным делам.

Или мастерски притворяется, что потерял мячик, и пока тот спокойно лежит прямо перед его носом, тщательно обнюхивает в траве все метки.

Или вдруг оказывается совершенно глухим, когда его зовут, а он занят чем-то чрезвычайно важным... хотя если у вас хаски, такое вы, скорее всего, видели, и не раз. Причём это касается не только подзыва на улице. Риний, например, ненавидит ходить на улицу без меня, потому что в первую очередь это означает, что собаки идут не гулять, а просто выйти на пятнадцать минут. И Риний, усаживаясь передо мной и преданно заглядывая в глаза, старательно притворяется, что он совершенно не слышит, как Игоревич зовёт его из коридора. Из-за этого Игоревич вынужден сначала надевать на Риния ошейник с поводком, а уже потом идти одеваться самому.

Кстати, надеть на Риния ошейник - тоже не самое простое занятие, потому что, пока остальные собаки специально подставляют голову, Рин, наоборот, изо всех сил голову опускает. С шлейками ещё смешнее: при виде шлейки Риний старается убежать подальше, а потом ещё упасть вверх ногами, чтобы одевать его было неудобнее. Хотя за нудизм у нас вроде бы Альфоний. Хотя скорее так: Альфоний за нудизм всех остальных, а Риний - только за себя.

Поэтому со свободолюбивым Ринием я использую в качестве поощрения команду "гуляй". Тогда он спокойно и совершенно легально метит свои кусты и тут же сам возвращается, и никаких побегов больше не происходит. Интересно, не портит ли Ринию эта легальность половину удовольствия. Ведь одно дело - свалить, когда тебе разрешили свалить, и совсем другое - преступно сбежать из-под конвоя и восстать против жестоких законов социума. Пафос, драма, романтика!

Но Риний, впрочем, не жалуется.

[Mighty]

Собака - это, конечно, не просто собака. Это самое непредсказуемое приключение, в которое ты когда-либо попадал. Когда в жизни не хватает элемента случайности, заводишь собаку.

Она лежит себе, похрапывает. Самая обыкновенная, ну, может, чересчур красивая. Иногда язык во сне высунет. А ты на неё смотришь и видишь гораздо больше.

Вот собака, а вот люди, с которыми ты бы никогда не познакомился, если бы не собака (даже если заводишь собаку, чтобы меньше общаться с людьми и больше с собаками), а вот места, в которых никогда бы не оказался, если бы не собака. Истории, которые не были бы рассказаны, если бы не собака.

Километры пройденных вместе дорог, бесчисленное количество пейзажей, восходы и закаты, дожди и метели.

Часы занятий дрессировкой (и ещё больше - дурачеством).

Тысячи сделанных фотографий.

Ещё одна, две, десять собак, в конце концов.

Снаружи, конечно, этого нельзя увидеть. И потому кто-нибудь обязательно удивляется: это же всего лишь собака.

Но ты-то знаешь.

[Mighty]

Я тут болела. И лежала овощем на диване. Альфоний, соответственно, всё это время спал под диваном (очевидно, решив, что наступила бесконечная полярная ночь). Вылезал только сходить пописать два раза в день, и то его уговаривать приходилось - очень уж не любят пацаны ходить на улицу без меня, одна женщина нормальная, ходит туда не развлекаться, а потому что положено.

Так вот, пять (?) дней спустя, когда я сложила диван и чуть ли не впервые толком разглядела Альфония, оказалось, что за время нашей разлуки он эволюционировал в УльтраБомжа-3000. И пол, усыпанный белоснежными перьями - целиком и полностью его рук (подшёрстка) дело.

А через пару дней отключали горячую воду. И чтобы не сидеть две недели в невыносимом обществе УльтраБомжа-3000, пришлось мне взять ноги в руки и грохнуть три часа своей прекрасной жизни на мытьё (хоть я и предпочитаю катанье). Хотела заодно и остальных помыть, да сил уже не хватило, ну и ладно.

Итак, взирайте - Альфоний 2.0, теперь банановый! Чертовски похож на крем-брюле, так бы и съела (но не буду, пуд шерсти мы оба и так в процессе употребили).



Чёрная шерсть - это Риний, который забрёл в ванную уже после Альфония, пока я сидела там на полу с расчёской, ну и дальше оно само.

[anj-lapochka]

Красивый клубок) видно,что мальчик старался 

[Mighty]

Красивый клубок) видно,что мальчик старался 

С зимы копил!

~~
Говоря об известных персонажах фольклора, нельзя не упомянуть хаски - мифическую породу собак, по легенде, выведенную на севере для перевозки грузов.

За хаски часто принимают лаек и дворняжек, окрасом похожих на волка. Настоящие же хаски, скорее всего, не имеют постоянной физической оболочки. Являются всегда не иначе как на бегу: в лесах - мелькают за деревьями, в полях - показываются на мгновение, передвигаясь при этом так быстро, что их совершенно невозможно толком разглядеть. Достоверно известно лишь, что глаза их в сумерках светятся красным.

Звуки издают самые разные, от воя и до криков, похожих на человеческие. Особенно любят шуметь, когда их собирается множество. Ежели где-то стоит гам, и к нему присоединяется далёкий вой - это забавляются хаски.

Появляясь среди людей, хаски принимает облик красивой собаки; чувствительные к потустороннему, а особенно дети, способны узнать хаски в собаке по одному взгляду. К людям они выходят ради человеческой пищи, к коей питают некую слабость. Говорят, нет способа проще приманить к себе хаски, чем оставлять ему угощения. От прикормленного хаски, впрочем, сплошь один вред: привыкнув и освоившись, начинает он воровать по столам и шкафам, поедать пищу сверх той, что ему предложена, и проказить всячески без меры.

Когда же люди ему надоедают, хаски исчезает за деревом или кустом, а то и на ровном месте, и только его и видели. Удержать его нет никакой возможности: из любых привязей и сквозь запертые двери хаски при желании вытекает, словно талая вода.

Особенно активны хаски становятся зимой, хотя возможно, что они просто-напросто заметнее на фоне снега и среди голых деревьев. Бывает, идёшь по лесу совершенно безветренным днём, и вдруг как будто слышишь чьё-то дыхание, а потом с деревьев шапка снега сыпется прямо за шиворот - это с тобой играет хаски.

Часто группа хаски зимой собирается в упряжку и тащит за собой нарты, явно тяжело нагруженные, но без каюра; ни хаски, ни нарты не оставляют за собой следов на снегу. Иные утверждают, как видели упряжку хаски в снежном поле, особенно во время метели. Бежит, бежит по полю упряжка, нет-нет, да и взмывает в небеса. У хаски, что больше времени проводят в небе, чем на земле, глаза становятся голубыми.

Рассказывают, есть люди, которым удавалось не только встретиться с упряжкой хаски, но и вскочить на ходу на нарты. Что с ними происходило впоследствии - никому не известно: вместе с хаски растворялись они в пурге, и больше их никогда не видели.

[Mighty]

Утро. Тишь, благодать. Из-под дивана торчит ухо мирно спящего там Альфония, который, как обычно, пытается использовать до последней минуты сна перед прогулкой.

Приходит Хоро.

Хоро встала первая. Хоро недовольна, потому никто в этом доме никуда по утрам не торопится, а стоило бы. Она тщательно обнюхивает торчащее ухо и вдруг КАК ГАРКНЕТ прям в него, даже я подпрыгиваю.

Альфоний, впрочем, не реагирует никак. Вообще. Даже не вздрагивает. Железные нервы у человека.

Или, может, просто давно уже оглох от такого общества.

[Mighty]

Одна собачка была очень высокой. Ноги у неё были длинные-предлинные, их даже иногда путали с опорами линии электропередачи, а голова всё время витала в облаках.
Собачка была настолько высокой, что даже почти дотягивалась до бутерброда на столе. Но всё-таки немножечко не дотягивалась. Даже языком, хотя язык у неё тоже был очень длинный. Поэтому собачке оставалось только смотреть на бутерброд и пускать слюни.
- Кажется, дождь будет, - говорили все друг другу, когда из облаков начинало капать, и раскрывали зонтики.

Другая собачка была очень маленькой. Облака она видела только на небе, зато на земле могла пролезть туда, куда высокая не смогла бы просунуть даже нос. Ещё она была ужасно любопытная, поэтому собачку всё время находили в самых разных местах: под стиральной машиной и в кухонном ящике, в мышиной норке и за диваном, внутри тюльпана и в чьём-то кармане.
Однажды собачка даже чуть не отправилась в путешествие с дикими гусями по Швеции, но потом передумала: она ведь совсем не говорила ни по-гусиному, ни по-шведски.

Третья собачка была самой главной. Роста она была обыкновенного и вообще в ней не было ничего особенного, но почему-то все остальные собачки её боялись. Когда ей было жарко, высокая собачка изо всех сил махала хвостом, чтобы сделать ветер, а маленькая собачка просачивалась в морозильник и приносила оттуда мороженое.
Главная собачка смотрела на них презрительно и включала кондиционер, потому что ещё она была самой умной.
Но от мороженого, конечно, тоже не отказывалась.
По той же самой причине.

[Mighty]

Обязательная летняя подборка с Игоревичами.

Неожиданно по этим фотографиям оказалось, что чаще всего летом Игоревич фотографировался с Ринием (я думала, с Альфонием) и вообще не фотографировался с Хоро (видимо, с тех пор, как она врезала ему в нос). Думаю, это из-за того, что Риний маленький, и его удобнее всех держать в руках, когда мне надо, чтобы собаку держали в руках.

Зато Альфонию Игоревич умеет командовать команды, и Альфоний, будучи очень непредубежденным и очень голодным, их даже выполняет, в отличие от остальных собак, с которыми надо сначала договориться, что, конечно, для неподготовленного человека слишком сложно, до свидания.

















Со своим папугом.



Бонус:  я бегу за мячиком, который бросила Ринию, в надежде, что это спровоцирует его тоже бежать за мячиком.

[Mighty]

Каждый день я играю в русскую рулетку.

Начну издалека. Хоро. На поводке Хоро почти всегда идёт сзади, чтобы не толпиться среди полоумных пацанов. Когда ей надо что-то понюхать, она останавливается, поводок начинает натягиваться, но Хоро принципиально никогда не тянет поводок - и водитель собаки, обернувшись, успевает только увидеть, как несчастная собаченька, которая всего-то хотела что-то понюхать, печально смотрит на заинтересовавший её объект и со вздохом от него отворачивается, чтобы, как рабыня на цепи, покорно идти дальше. Психологическое давление невыносимо. Приходится, конечно, останавливаться, делать несколько шагов назад и ждать, когда Её Величество закончит свои величественные дела.

Каждую травинку Хоро может обнюхивать по полчаса. Мне кажется, она это делает не столько потому, что её так уж интересует эта травинка, сколько потому что тянет время, вдруг, пока она тут стоит, произойдёт что-то интересное - придёт собака, пробежит заяц, упадёт метеорит. Иногда к ней присоединяется Риний, чтобы ускорить процесс обнюхивания, но почему-то это не очень помогает.

Альфоний, в обнюхивании несъедобного совершенно не заинтересованный, приходит позаглядывать мне в глаза, и, поскольку мне тоже скучно, во время этих остановок мы с ним почти всегда занимаемся простыми трюками. Уровень владения этими трюками у Альфония с таким количеством практики невероятно высок.

Чтобы не стоять по полчаса, каждые две минуты, Хоро отпускается с поводка. Это и есть моя русская рулетка. Так начинается игра.

Что характерно, отсутствие поводка ничуть не делает Хоро счастливее. Конечно, так она вольна обнюхивать всё, что захочет, когда захочет и сколько захочет. Но без поводка мы почему-то перестаём её ждать! И чтобы догнать нас, ей приходится БЕЖАТЬ за нами БЕГОМ! От бега несчастная собаченька устаёт и, совсем перестав останавливаться, чтобы не пришлось снова бежать, вынуждена плестить где-то позади.

Чтобы восполнить потраченную энергию, Хоро требуется пища. Догнав меня, она начинает её - нет, не просить, а ТРЕБОВАТЬ, не надеясь на то, что у меня проснётся совесть. Я её, конечно, кормлю, потому что женщина страшна в гневе, а жить мне всё ещё хочется. Здесь можно трусливо пристегнуть Хоро к поводку, чтобы быстро закончить игру и насладиться своей победой. Без поводка же начинается следующий раунд: отдышавшись, зарядившись - Хоро готова ещё немножко побегать, если, конечно, не слишком жарко. И она снова начинается останавливаться, нюхать и догонять.

Игра заканчивается, когда Хоро вынюхивает нечто такое, в чём можно хорошенько вывалятся. И тут же хорошенько вываливается. Никто не сможет её остановить, ведь все бессердечно бросили её и ушли вперёд. Человека, который первым на неё обернётся, ждёт интересный сюрприз.

Вот после этого Хоро берётся обратно на поводок.

Но ей уже всё равно: она набегалась. Она устала. Она воняет.

Она победила.

[Mighty]

Попросила Игоревича забрать кобелей, пока я делаю зарядку, а то один сидит, капает на меня слюнями, а второй тупо плюхается сверху, чтоб чесала. Игоревич зовёт собак почему-то в ванную. За ним радостно бежит Риний.

Альфоний, которого недавно мыли, провожает их тревожным взглядом. Слышно, как у него в голове поскрипывает одна из двух извилин, показывая Альфонию вьетнамские флешбеки.

Вдруг, резко потеряв весь интерес, Альфоний разворачивается, едва ли не бегом мчится на свой лежак и запрыгивает на него: ого! Какая мягкая кровать! И такая удобная! Ничего себе, никогда не обращал внимания! Ну я посплю, пожалуй. Всем пока!

Лёг и притворился спящим...